Без пощады - Страница 84

— Тогда — это когда?

— И у фонтана, и в зале ожидания, в космопорте имени Труда. И на «Яузе» тоже.

— То есть ты меня больше не любишь? Гм… За это нужно выпить! — Я приобнял Риши за плечи. Но она отстранила мою руку. Мягко, но решительно.

— Нет. Я по-прежнему люблю тебя, Александр, — сказала Риши без тени улыбки.

— Значит, выпить нужно за это! — буркнул я и потянулся к графину.

Но Риши накрыла свою стопку ладонью — мол, с меня хватит. Этому жесту, и это я помнил совершенно отчетливо, научил ее Коля Самохвальский тысячу лет назад.

— Что ж, тогда я выпью за все это сам. — Я быстро наполнил свою стопку и тут же, вполне по-хамски, опрокинул ее. Впился зубами в яблоко, запеченное в хрустящем тесте.

— Да, я люблю тебя. И буду любить всегда. Но… — Хрум-хрум…

— Но… У меня есть жених. Его зовут Римуш. Он пехлеван. Врач.

Я едва не поперхнулся. Риши всегда знала, чем меня удивить. И, честное слово, я был удивлен! Почти так же сильно, как когда ожили камушки Злочева!

— И давно это?

— Что?

— И давно у тебя… э-э-э… жених?

— Больше месяца. Мы познакомились в госпитале, куда я попала после «Яузы».

— Классика жанра, — проворчал я с набитым ртом. — Только в фильмах обычно бывает наоборот. Он — ранен. А она — его лечит. Но вы с Иссой всегда были оригиналками.

— Ты ревнуешь? — спокойно спросила Риши.

Я задумался. Странное дело: сказать «да» у меня не поворачивался язык. И все же какой-то укол, ну, может быть, крохотный укольчик в самую сокровенную часть моей души я после слов Риши ощутил. Может, не в нежных чувствах к Риши здесь было дело. А в инстинкте собственника — ведь мысленно я уже считал Риши «своей». Ну, не то чтобы совсем уж своей… Скорее «потенциально своей». По крайней мере в тысячу крат более своей, чем официантку Забаву.

— Ты не ответил, — настаивала Риши.

— Тебе важно узнать ответ на этот вопрос? — спросил я, про себя отмечая, что говорю сейчас как хрестоматийный пехлеван. Определенно, лагерь если и не преобразил меня духовно — как мечталось его устроителям, — то по крайней мере приобщил к клонской риторике.

— Да.

— А что этот ответ изменит?

— Ничего.

— То есть… даже если я скажу сейчас, что люблю тебя до безумия, ты все равно выйдешь замуж за своего доктора Пилюлькина?

— Не поняла последнего слова… И переводчик не берет… Пи… Пилю? Как ты сказал? — Риши наморщила лоб и легонько стукнула по горошине в ухе ногтем указательного пальца.

— Пилюлькина, — подсказал я. — Но это не важно. Это просто шутка. Я имел в виду твоего жениха.

— Я в любом случае выйду за Римуша. Мы уже подали заявление в Комитет по Делам Личности. Хочешь покажу? — Риши снова принялась копаться в сумке.

— Не нужно показывать.

— Как хочешь, Александр.

— Так вот: если мой ответ все равно ничего не меняет, я его давать не буду.

— Но почему? — Риши посмотрела на меня с удивлением. — Ведь всем людям хочется знать правду!

— Я не отвечу тебе потому, что сам не знаю эту правду. Понимаешь? Не знаю! — Последние слова я почти проорал.

Из-за занавески показалась встревоженная мордашка Забавы — вероятно, ее привлекли мои крики. «Прекратите шуметь, не то я позову городового», — читалось в ее глазах.

— Все в порядке, — сказал я Забаве. — Мы просто давно не виделись… У меня эмоциональный всплеск.

Мы — я и Риши — сидели на диванчике в «моей» кабинке трактира «Царская охота». И сообща сходили с ума.

Сначала Риши рыдала, да-да, у меня на плече. Рыдала тихо, как воспитанная девочка. Время от времени она деликатно сморкалась в свой носовой платок — кстати, такой же черный и шелковый, как ее платье. Шарф Риши сиреневой лужей лежал у моих ног.

Я и не думал ее утешать. Успокаивать — тоже. Зачем?

— Как плохо все получается, Саша! — говорила она.

— Да ладно там, плохо… Нормально получается. Живы — и ладушки…

— Но почему все получается так плохо? — гундосила Риши сквозь слезы.

— Потому что перпендикуляр, — бездумно отвечал я.

— Но почему погибла Исса, а не я?

— Потому что потому…

— Была бы жива Исса, все это было бы не так гадко… А так получается, если бы я тогда не заперлась в рубке, все повернулось бы по-другому. Исса не погибла бы… Понимаешь, теперь я просто не могу иметь с тобой никаких отношений! Исса стоит у меня перед глазами! Как призрак! Если бы я не была тогда такой дурой, у вас с Иссой был бы шанс на счастье! Или же шанс на счастье был бы у нас с тобой!

— Если бы да кабы во рту выросли грибы… — апатично пробормотал я. На имя «Исса» я установил в своем сознании блок.

— Если бы Исса осталась жива, я никогда не пошла бы на помолвку с Римушем…

— Он тебе не нравится?

— О нет, очень нравится! — Риши так оживилась, что даже слезы в ее глазах просохли. — Он очень смелый человек. И благородный! Он такой образованный! Знает наизусть три тысячи строк классической поэзии!

— Подумать только! — хмыкнул я. — Какой полезный навык!

— Он и сам сочиняет! — воодушевленно продолжала Иришка. Моей иронии она, конечно, не заметила. — Хочешь я тебе почитаю? — И, не дожидаясь моего ответа, она тут же начала декламировать, а переводчик — переводить.

Как сад в ночи, темна моя душа,
Там тишь и безотрадность.
Лишь черные, как смерть, цветы проклятий
Свинцовыми качают головами.

— Не надо! — простонал я.

— Что — «не надо»? — Риши недоуменно на меня посмотрела.

— Про смерть не надо! Тем более — в стихах, — пояснил я. — У меня от стихов едет крыша…