Без пощады - Страница 47

Хорошо, что я пригорюнился и перестал болтать в полный голос. Потому что в противном случае я никогда не расслышал бы звуки у себя за спиной. Звуки тихие и однообразные, будто котенок драл когтями клубок шерсти.

Я оглянулся.

Курица!

Не большая и не маленькая, не тощая и не тучная, не белая и не черная… Курица!

Обычная птица курица!

Курица вульгарис!

Ням-ням!

Игнорируя мое присутствие, рябая скребла лапой клок травообразного растения и ловко выклевывала из него невесть что (семена?).

— Не-ет. — Я хихикнул. — Иди прочь отсюда… и возвращайся жареной!..

Глазам своим я не поверил. Обычная ли это галлюцинация или новый спецэффект планеты, телепатически воспринимающий и отображающий визуально тайные вожделения незваного гостя? Разница — чисто академическая.

Ну откуда взяться посреди голого нагорья курице из плоти и крови? Она что — тоже манихей? Или замаскированный егерь «Атурана»? Акселерированные птицы осназ! Вроде братца Лиса и братца Кролика!

Я пожал плечами и отвернулся.

«Пушкин, не сходи с ума, — строго приказал я. — И забудь о жратве! Нет никакой жратвы в мире, это поповские сказки, понял? Враждебная идеология! Русские пилоты питаются солнечным светом и мировым эфиром! По праздникам получают флогистон и люксоген, но праздник был три дня назад».

Звуки прекратились, что укрепило мою уверенность в идеалистической природе «курицы».

— Так называемой курицы, — с расстановкой, наставительно сказал я и полез за сигаретами.

Оба нагрудных кармана, однако, оказались пусты. «Ах, ну да…»

Я запустил руку в правый карман форменных брюк. Сигарет не нашлось и там, зато пальцы мои наткнулись на твердые шарики, которые показались мне неестественно теплыми.

«Да не «шарики», балда! Это камешки, которые ты нашел у Злочева!»

— Логично… Камешки… Я достал несколько штук. — Камешки как камешки…

К этому глубокомысленному выводу я уже приходил дважды. Один раз — еще там, на тропе, рядом с раненым лейтенантом. Второй — в бараке, разглядывая камешки украдкой под одеялом.

Оба раза, правда, на них не падали прямые солнечные лучи…

После чего я отложил их до лучших времен. Слава богу, не в тумбочку, а обратно в карман. Весили они всего ничего, места занимали мало…

Камешки? Как бы да, но не совсем обычные…

Во-первых, они почему-то нагрелись. Как я раньше не обратил на это внимания? Может, повышение температуры произошло вот только что?

Во-вторых, на солнечном свету их шершавая поверхность проявила сеть тонюсеньких стеклянистых жилок.

«Подумаешь минера-ал… Лучше бы фруктовый сахар!»

Я призадумался, так ли уж они мне нужны, эти камешки.

«И так ли безопасны? А вдруг они банальным образом радиоактивны? Или ситуационно радиоактивны? Если верить Фервану, именно на ситуационной радиоактивности работают детекторы гросов…»

Я решил впредь таскать с собой только три штуки, а остальные закопать здесь.

Но «подумаешь минерал» стремился остаться в центре моего внимания всеми силами. Камешки дрогнули и поползли по ладони…

Я испугался (любой бы испугался!) и стряхнул их наземь. И вот, будто железные опилки под воздействием магнита, камешки, перекатываясь по земле, сложились в стрелку, похожую на журавлиный клин. Правда, опилки в школьном опыте распределяются совсем не так, не по прямым линиям… Впрочем, и в моем случае обе линии, образующие крылья клина, на самом деле не являлись геометрическими прямыми. Они были слегка искривлены, и, если их мысленно продлить, точка пересечения находилась довольно далеко у меня за спиной.

Мне стало интересно, где именно пересекаются линии.

Я поднялся, огляделся и сразу наткнулся взглядом… на ту же курицу! До нее не было и двух шагов!

Конечно, я ее напугал. Пару раз подскочив и вяло взмахнув крыльями, она удалилась на безопасную дистанцию.

«Если это галлюциноз, меня уже ничто не спасет… Но если нет… Передо мной бегает прорва мяса! И крови! Трехразовое питание! И питье!»

О камешках я и думать забыл.

Так началась самая нелепая охота, какую только можно вообразить.

Я двинулся на добычу, широко расставив руки. При этом я заискивающе улыбался и непрестанно приговаривал: «Цыпа моя, цыпочка».

Несколько раз цыпочка просто убегала от меня. Она уводила меня все дальше от каньона — примерно в том направлении, куда указывала стрелка из моих волшебных камешков.

Наконец она подпустила меня почти вплотную, но когда я уже готов был броситься на нее, ловко увернулась от моих растопыренных пальцев и бросилась обратно к каньону.

Я рванул за ней, но от резких движений сразу же сильно закружилась голова. Я был так неловок, что у меня перепутались ноги, и я растянулся в полный рост, едва успев подставить ладони.

Курица, победно квохча, приплясывала неподалеку от моих ботинок — там, у края пропасти, где я поначалу присел передохнуть.

Беспомощно матерясь и щупая разбитый щетинистый подбородок, я привстал сперва на одно колено, потом на другое.

«Если я ее не прикончу, планета прикончит меня…»

Я решил не спешить. Собрать все силы для последнего броска. Разогнаться как следует, прыгнуть…

«Тебе же куда легче, чем футбольному вратарю! Мяч-то раз в десять быстрее летает! Один прыжок, другой… бросок — и курица у тебя в руках!»

Я медленно, с расстановкой поднялся. Огляделся…

И обнаружил, что мои, так сказать, охотничьи угодья имеют ранее не подмеченные мною структурные особенности. А может, приобрели их в последние минуты, пока я гонялся за своим пернатым обедом?