Без пощады - Страница 17

«Бодролетом» это чудо техники звалось неспроста: считалось, что тех, кто благополучно — не облевав соседей и не сорвав голосовых связок — доехал до конца, бодрость духа не покидает три дня и три ночи…

Табличка у кассы сообщала: к катанию на «Бодролете» допускаются только лица, достигшие пятнадцатилетнего возраста.

По большому счету, возрастной ценз можно было смело доводить до двадцати. Ведь «Бодролет» был забористым развлечением. Даже у бывалых смельчаков кружилась голова и подкашивались ноги. Иные девушки после заезда так и вовсе начинали плакать и биться в истериках. А бумажными пакетами с отторгнутым содержимым желудков были забиты все окрестные урны.

Впрочем, любители поездить на «Бодролете» не переводились. Уж очень скудным по части культурного досуга местом был город Северо-Восточный.

Помимо школьников старших классов, к числу завсегдатаев аттракциона относились солдаты срочной службы из соседней учебки. Взлетая на высоту сотен метров и ввинчиваясь штопором в землю, потенциальные пехотинцы Вованы и Толяны представляли себя пилотами-истребителями, штурмовыми десантниками, воздушными эквилибристами…

Популярным развлечением среди солдат были споры на предмет того, кто сколько заездов потянет без перерыва — то есть не выходя из вагончика. Спорили, естественно, на деньги.

Кататься на «Бодролете» больше двух раз подряд строжайше запрещалось правилами парка. Но смотритель аттракциона отставник Палпалыч глядел на солдатские забавы сквозь пальцы. «Дело ж молодое!» — говорил он, объяснительно разводя руками.

Просил только «не хыркать» без пакета.

Абсолютный рекорд, установленный кадровым сержантом Айрапетяном, составлял шесть заездов. То есть в общей сложности тридцать шесть минут непрерывной тошниловки.

Солдаты топтались возле касс, заключали пари, обсуждали недавний подвиг Айрапетяна, а также специальные техники, которыми он якобы пользовался во время установки рекорда («Главное — глаза не закрывать и не жрать перед этим делом!»). Они примеряли на себя роли покорителей аттракциона, тянули из жестяных баночек слабоалкогольную газированную гадость с романтичным названием «Светлая грусть» и умеренно сквернословили.

— А я, слышь, на тех выходных четыре раза сделал, только так! И нормальненько! — хвастался солдат, лицом похожий на утенка, а комплекцией — на аиста.

— Тоже мне, — хмыкал его рослый, стриженный под ноль товарищ. — Четыре — это не номер. Вот я почти пять на День Города сделал!

— Почти не считается…

— Не понял? — с угрозой осведомлялся первый.

— Вот ты с девушкой когда… ну это… Ты же не говоришь, что ее почти того?

— А чего? «Почти того» — это все равно что «того»! — сально улыбался стриженый.

— Вы говорите загадками, друзья мои, — вступал в разговор сержант, любуясь своими до блеска начищенными ботинками. — «Того», «сего»… Между прочим, для обозначения интимных отношений между мужчиной и женщиной в русском языке имеются специальные слова!

— Только они, по-моему, непечатные… — ухмылялся «утенок».

Когда очередной содержательный спор зашел в тупик, к солдатскому коллективу причалила симпатичная школьница. На ней было ситцевое платье в горошек и лакированные босоножки. Часики на черном кожаном ремешке подчеркивали тонкость ее запястий.

— Какие сегодня ставки? — деловито осведомилась школьница, нервически обтрепывая ремешок своей театральной сумочки.

— В банке триста терро, мадемуазель, — возвестил сержант, бесцеремонно разглядывая подошедшую. — Они достанутся тому, кто сделает на «Бодролете» шесть раз и… не… как бы это поделикатнее выразиться…

— И не сблюет, — уточнила Таня.

— Именно!

— Тогда я сделаю шесть!

Двое рядовых недоверчиво присвистнули.

— Поспорим? — Девчонка нахально уперла руку в бок и с вызовом посмотрела на сержанта.

— Давай-давай, сопливая, — вполголоса процедил тот.

Вскоре сетчатая ограда «Бодролета» была уже густо облеплена любопытным народом — солдатами, молодыми рабочими с космодрома, праздношатающимися мальчишками и обычными ничем не примечательными горожанами, вышедшими в парк на воскресный моцион.

Смотритель аттракциона Палпалыч ерзал на своем насесте и недовольно хмурился.

Он не одобрял поведения девчонки — ведь то, что она собиралась вытворить, было совершенно против правил!

А вдруг школьницу кондрашка хватит на пятисотметровой высоте? Причем не на шестом заезде, а на самом первом? Ведь вагончик-то прозрачный — и сверху, и снизу. Бывали уже такие случаи, между прочим!

Но девчонка проявила бабское упрямство и мужскую волю к победе.

Покупая шесть билетов, она просто-таки сверлила его взглядом! Она возмущалась и совала ему под нос справку из поликлиники со свежими голограммами печатей. Мол, здорова. И физически, и психически. Да и солдаты тоже наседали…

Но главное, самому Палпалычу тоже было любопытно, чем кончится пари.

Ведь не каждому мужику под силу выдержать даже три раза (если только он не пилот какой-нибудь, там у них всякие тренажеры). И уж кто-кто, а Палпалыч это знал совершенно доподлинно.

«Эх, не случилось бы беды», — вздохнул бывалый отставник и нажал на кнопку «Пуск».

Первый заезд. Зрители равнодушно наблюдают за тем, как тележка взмывает ввысь, закладывает виражи, несется в пропасть и снова летит к солнцу. Девчонкины косы ожесточенно треплет недюжинный ветер. Кажется, она закрыла глаза. Ну конечно, ей страшно!

Впрочем, первый раз — это неинтересно. Первый выдерживают все. Даже отпетые хлюзди.